— Это участок. Абсолютно некоммерческий, потому что потенциал у него не просто нулевой, а в глубоком минусе. Могу выставить счёт за ритуал очищения ауры. Вы уже интересовались в местных храмах? Сколько они просят?

Судя по тому, как его перекосило и изломало, просили много, а Вере было всё равно, продаст он ей участок или нет, она вообще по приколу об этом заговорила, просто от скуки. Но судя по дикому напряжению на лице Альберта, то, что начиналось как шутка, уверенно вышло на очень серьёзный уровень.

«Интересно, он так сильно хочет угодить министру Шену? Или это проклятое пепелище действительно такая большая проблема?»

Альберт мялся, краснел, дышал, наконец это утомило Сайдэ и он предложил ему табуретку и чай, все расселись, Альберт сделал большой глоток, расслабился и заулыбался, шёпотом спросил Веру:

— Вы правда обладаете даром приносить удачу?

— Ну что вы, это домыслы, — рассмеялась Вера, — никто исследований не проводил, да это и невозможно. В моём мире ритуал очищения места от плохой ауры может провести даже ребёнок, это не сложно. Но в вашем мире этого почему-то не делают, я у кого ни спрашивала, никто мне не ответил. Вы разбираетесь?

— Не особенно, — замотал головой Альберт, — ваша ученица что-то рисует в книгах жалоб и предложений, и после этого растут прибыли. Это никто не может объяснить, это бухгалтеры статистически высчитали.

— Статистика — штука ненадёжная, — загадочно улыбнулась Вера, Альберт рассмеялся и покачал головой:

— Таки очень надёжная. Прибыль — это цифра, а цифры я люблю тем сильнее, чем они больше. И судя по некоторой информации, источники которой мне не хотелось бы раскрывать, одна ваша улыбка способна влиять на цифры очень положительно. Так что я продам вам участок. Назовите цену сами.

— Один золотой.

Тишина повисла на секунду, потом Вера расхохоталась, глядя на лица окружающих, развела руками:

— Не предлагайте того, что не сможете сделать. Отказываетесь?

— Я согласен, — он протянул ей руку и крепко сжал ладонь, глядя в глубину глаз: — В жизни должно иметься место безумию. Всяким красивым пони посреди ночи, фонтанам на пепелище. Делайте. А я вам буду помогать в меру сил. Но! С одним условием — на фонтане должна быть табличка с вашим именем, чтобы каждый знал, что это ваш фонтан.

— Замётано, можете начинать демонтаж, — она пожала его ладонь, достала из кошелька серебрушку и торжественно вручила: — Аванс. За остальной суммой обращайтесь к мастеру Ху Анди, он будет оформлять сделку и заниматься строительством.

— Цыньянец? — нахмурился Альберт, Вера сделала впечатлённые глаза:

— Обалденный специалист, я к нему скоро пойду, чай допью только.

Сайде тут же долил ей до края, она рассмеялась, посмотрела на прилавки и людей сквозь резной хрусталь пузатой чайной рюмки, южане пили только из них — мир выглядел прекрасно. Альберт допил свою рюмку чая и ушёл работать, Вера тоже с трудом распрощалась с гостеприимными южными рядами и пошла к Анди.

Ювелирный магазин встретил её привычным запахом драгоценной южной древесины и горной свежести, юный подмастерье улыбнулся Вере, не отрываясь от обхаживания разодетой цыньянки, которая смерила Верину куртку и сумки презрительным взглядом, и сразу же брезгливо отвернулась, Вера с трудом сдержала желание показать ей язык.

«Зато у меня пила с кастетом в сумке, и скоро будет свой фонтан, а ты ходи гордись тряпками, курица.»

Анди выглянул из дальнего зала и жизнерадостно раскинул руки:

— Госпожа Вероника, мой любимый клиент! Проходите скорее, у меня чай стынет.

Вера улыбнулась и пошла к нему, толкнула плечом и шепнула:

— Ты чё такой пафосный? Я тебе кексиков принесла.

Он скорчил рожицу и тихо сказал:

— Мы типа серьёзные, Шен запретил к тебе на людях на "ты" обращаться, так что терпи, конспирация.

Она изобразила тяжкий вздох, он повёл её в дальний зал, усадил за столик в цыньянском углу, сел напротив и со зверской улыбкой прошептал:

— Вера, дорогая… ты купила сгоревшее ателье?

Она жизнерадостно закивала:

— Там напротив обалденные кексики, попробуй! — и протянула маленький пакет, источающий бронебойный аромат. Анди выдохнул, взял кексик и сунул в рот, задумался. Дожевал и вздохнул:

— Блин, правда обалденные кексики. Ты в доле?

— Нет. Но если бы здесь был господин министр, он бы предложил дать пекарю кредит на расширение бизнеса.

Анди рассмеялся так, как будто шутка получилась гораздо сложнее, чем Вера планировала, и попала не в бровь, а в глаз. Взял ещё один кексик, снял все претензии, разлил чай и взял тай-бу, а Вера попросила себе бумагу и карандаши, и время потекло приятно и незаметно — он пел, она рисовала, между песнями они обсуждали кавалеров с бала, вещи для аукциона и её планы по визитам на следующую неделю.

Она нарисовала колье по имени Кайрис, и шляпную брошь по имени Дайнис, потом расширила комплекты до десятка предметов, потом стала рисовать просто из головы, иногда сбиваясь на старые работы, которых в этом мире всё равно никто не видел. Устала, нарисовала в качестве отдыха Кексика в стиле аниме, Анди так понравилось, что он попросил подарить. Они допили чай, поменялись инструментами, Вера стала подбирать на тай-бу "Весну" из Времён Года Вивальди, Анди стал рассматривать её рисунки, особенно долго вздыхал над комплектами "Кайрис" и "Дайнис", так тяжко, как будто они его мучили. Наконец, решился и заявил:

— Это очень странно, но я это сделаю. Просто для коллекции, не для прибыли. Потому что их никто никогда не купит. Вот это ещё может быть, какая-нибудь оторва из магичек, но вот это — точно никто, я не знаю таких женщин.

Он указывал на "Кайрис", Вера загадочно улыбнулась:

— Я знаю.

— Она купит?

— Не знаю. Я тебя не заставляю их лить, я их нарисовала, потому что они меня задолбали в голове место занимать. Пусть у тебя полежат, можешь в сундук засунуть и забыть о них, продашь после моей смерти как раритет, бабла срубишь. Хочешь, я их подпишу? И отпечаток пальца поставлю, чтобы точно знали, что не подделка.

Анди рассмеялся и покачал головой, посмотрел в сторону входа, Вера ощутила появление министра Шена, не оборачиваясь — он занимал своей аурой всю комнату, излучая агрессию и пламя, это так будоражило, что она боялась оглядываться.

Он подошёл и остановился на краю цыньянского уголка, отодвинул в сторону шелестящую бамбуковую занавеску и сказал:

— Вы засиделись, закругляйтесь.

— Ты злой, — капризно заявил Анди, — и плохо пахнешь.

Министр с шутливой высокомерностью возмутился:

— Это дым костра, на котором готовилась еда, он всегда хорошо пахнет. Особенно, когда сидишь и ждёшь кое-кого на обед, когда уже ужин скоро, а кое-кто тут ерундой занимается.

— Мы работаем! А ты не можешь поесть без госпожи, бедняжка? Всё настолько плохо?

— Всё катастрофично, — с гордостью объявил министр, — а ты пей в одиночестве и завидуй.

Анди надулся и промолчал, Вера жизнерадостно предложила:

— Анди! А приходи ко мне в Кота, например? Будем чай пить, охренительные истории рассказывать, там весело.

Анди ответил серьёзно, немного понизив голос:

— Это центр, там не любят цыньянцев.

Вера протянула ему собранные листы и гордо заявила:

— Если это мой стол, то там всех любят, не важно, где этот стол стоит. И за моим столом для тебя место всегда найдётся. Жду, короче.

— Я подумаю, — он скромно улыбался, Вера видела, как ему приятно это слышать, хотя всерьёз он её приглашение и не воспринял. Она достала из сумки с одеждой пакет сухариков и протянула:

— На! Чтобы тебе лучше думалось.

Он взял и любопытно сунул нос в мешочек, поднял на Веру слегка подозрительный взгляд:

— Сухари, серьёзно?

— Не грусти — похрусти! — широко улыбнулась Вера, он рассмеялся и встал их провожать.

7.41.5 Ужин, приготовленный министром Шеном

Вера поднялась и размяла ноги, впервые осторожно посмотрела на министра Шена — он выглядел юным, дерзким и офигевшим от собственной офигенности, она была уверена, что он обыграл всех на свете. Таким он ей жутко нравился, и она понимала, что по ней видно — это было видно по министру Шену. Он шутливо переругивался с Анди, пока тот провожал их до выхода из магазина, но поглядывал на Веру, как будто в зеркало, чтобы в очередной раз убедиться, что он несравненно прекрасен. На нём был драный и пыльный костюм из серой ткани, похожей на брезент, в её мире она в таком на рыбалку ходила, неубиваемая была вещь. И министр в своём брезенте, встрёпанный, грязный и немного битый, в сверкающем ювелирном магазине выглядел чудовищно. Вера радовалась, что здесь нет менталистов, которые могли бы прочитать в её голове звериное желание укусить его за шею и облизать от уха до виска, немного влажного и стопроцентно солёного, у неё слюни текли от этой мысли.